[Исторический раздел] | [Егише - Оглавление] | [Библиотека «Вѣхи»]

 

 

ИСТОРИЯ

ЕГИШЕ ВАРДАПЕТА

 

ВОССТАНИЕ АРМЯН

против язычества под предводительством Вартана Мамикониана.

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ.

 

ГЕРОИЗМ И ДОБРОДЕТЕЛЬ АРМЯН; НЕЧЕСТИЕ ВАСАКА ОБНАРУЖИВАЕТСЯ ВСЕ БОЛЕЕ И БОЛЕЕ.

 

Васак убедил Мушкана Нюсалавурта и других начальников Персов идти вперед и завладеть укрепленными замками, которые не хотели дать веры их посланиям; все вместе пришли они к крепости, {203} в которой укрывался один отряд войск армянских со многими из духовенства; Персы осадили ее и стремительно напали. Убедившись, что не могут взять ее силою, они несколько раз посылали к осажденным, обещая им клятвенно и с Евангелием в руках спасение жизни, если только сдадутся. Священники согласились, но милиции отказались верить лживым клятвам Васака, а начальник Мушкан Нюсалавурт обнаруживал слишком явно свою готовность следовать советам отступника. Один храбрый воин армянский по имени Бак, удалившийся в это укрепленное место после последних бедствий, вышел на ограду и стал укорять нечестивого Васака во всех преступлениях, которые он сделал против Армении. Мушкан и вся его армия внимала речи Бака, одобренной равно и Персами и Армянами; а храбрый воин, окончив ее, сошел с вала и в ту же ночь вышел из укрепления во главе 700 человек и никто не осмелился преследовать его. Остаток гарнизона не верил льстивым {204} обещаниям; но по недостатку съестных припасов, вынужден был сойти в стан персидский и сдать укрепление. Васак велел тотчас убить из них 213 человек, взывавших к Богу: «благодарим Тебя, милосердый, что удостоил нас небесного призвания теперь, когда церкви наши еще в полном великолепии, когда стоят еще молельни мучеников и собрания наши исполнены доблести и добродетели. Да будет смерть наша подобна смерти мучеников, товарищей наших по оружию, и да смешается кровь наша с кровью, пролитою ими на поле сражения. Благослови, Господи, церковь свою за столько жертв человеческих, возносящихся на святом алтаре Твоем».

Так погибли на этом месте двести тринадцать избранных поборников Господних.

Епископ Иосиф и священник Леонтий со многими из благочестивых собратий, искавших убежища в этом укреп-{205}лении, присутствовали при ужасной резне и воссылали к Богу ту же молитву пред поднятою над ними секирою. Жизнь временная в глазах этих святых не имела ни малейшей прелести; но они хотели сохранить ее с целью посвятить ее благу отечества.

В минуту предсмертную, призывая имя царя, обвиняли они Васака, как главного виновника смут и бедствий Армении. Мушкан Нюсалавурт, услышав все это, не смел предать их смерти по причине воззвания их к царю, велел наказать плетьми Иосифа и Леонтия и тщательно стеречь их, а других священников распустил по жилищам их, наказывая им успокоить умы народные и восстановить порядок в области. Между тем большая часть Армян, знавших изменчивый нрав царя и лукавство отступника — Васака, не могла верить обещанному им прощению и считала его притворным. «К чему нам жизнь, говорили они, на этой земле? Зачем глядим еще на сладостный {206} свет солнечный, которого друзья наши не видят более? Наши доблестные герои погибли в великой битве, земля приняла в себя кровь братьев раненых и тела мучеников сделались добычею птиц лесных и зверей диких; доблестные князья наши, которые пережили великое бедствие, блуждают теперь как бедняки, лишены княжеств своих и подвержены самым тяжким и оскорбительным гонениям. Услада Армении исчезла, страна пала и повсюду в ней встречаются только опустошения и развалины.

«Нет, не вверимся мы обманчивому приказанию царя, не хотим более подпасть под власть нечестивого Йездигерда». С той поры приняли твердое решение оставить свои деревни, свои фермы и виноградники. Новобрачные девушки вышли из-за занавес, супруги из своих покоев, маститые старцы встали с кресел и дети сошли с рук матерей. Юноши и молодые девушки и множество мужчин и женщин направили стоны свои к пустыням и {207) укрывались в укрепленных местах и ущельях пустынных гор. Они лучше желали с истинною религией оставаться посреди ужасных скал как звери дикие, нежели жить в наслаждениях под собственным кровом отступниками. Они выносили безропотно пищу, составленную из трав и не жалели о вкусных яствах, к которым привыкли. Глубокие пещеры недр горных казались им предпочтительнее великолепных покоев богатых палат и голая земля, служившая ложем, была в глазах их красивее роскошных ковров и превосходных убранств спален, украшенных драгоценною живописью. Пение псалмов было их единственным развлечением, а чтение святых молитв услаждало в несчастии. Каждый сам по себе был храмом Господним, сам был служителем священным: тело было алтарем, а душа жертвоприношением. Никто безнадежно не оплакивал умерших, павших от меча; никто неистово не вопиял над близкими и друзьями. С радостным сердцем оставили они свое {208} имущество на расхищенье, не помнили, что когда-нибудь обладали богатыми вотчинами, и пребывали постоянно в терпении и с великою доблестью несли мученичество. Если б они не видали отрадной награды жизни будущей, то не были бы способны к такой высокой добродетели. Между ними многие были: братья, сыновья, дочери князей великих и в эти отдаленные и неприступные места, переселились они с многочисленными своими семействами. Некоторые укрылись в туманной стране Хахтика, почти не освещаемой солнцем; другие бежали в полуденные и непроходимые страны Тморика и в густые леса Арцаха, которые служили убежищем для многих; между тем другие еще завладели кое-какими укрепленными местами и держались в них. Все выносили терпеливо из любви к Ииcуcy Христу лишения самые тяжкие, испрашивая у него единственной милости, не допустить их видеть разрушений церквей. Между тем отступник Васак, о нечестиях которого мы не раз упоминали, {209} беспрерывно предлагал главнокомандующему Персов призвать, в силу повеления царского, войска из земель соседних для подкрепления своих. Скоро, взамен павших, явилась новая многочисленная конница, и армия, по-прежнему сильная, проникла во внутренность Армении и остановилась пред большою крепостью, расположенною на горе Капуйте. Осажденные противопоставили им отчаянное сопротивление, отодвинули ее и принудили удалиться в стан. Васак прибегнул к притворной кротости и желал подчинить их низким проворством и обманом. Но каждый сомневался в его намерениях, никто не осмеливался сдаться такому коварному врагу; один только священник, по имени Аршен, положившийся на клятвы его, решился сойти в стан персидский. Аршен говорил с начальниками персидскими чрезвычайно вежливо и старался извинить недоверчивость народа к их обещаниям и бегство народонаселения простосердечного и боязливого. Обратившись лично к Васаку, он напомнил {210} ему прежние христианские его добродетели, в надежде, что жестокость его уже немного смягчилась; но отступник оставался глух ко всем убеждениям и велел заковать его в цепи вместе с ним пришедшими товарищами и вести за собою с другими пленными. Радуясь, что главнокомандующий персидский руководствовался его советами, Васак разослал отдельные отряды по разным местам и дал позволение грабить и опустошать все.

 Все жители, которые найдены были вне крепости, приведены пленными. Увидев все эти грабежи и опустошения, производимые войсками персидскими, укрывавшиеся в крепостях Тморика, нашли бесполезным оставаться более взаперти в местах безопасных, ободрились и с помощью жителей того места мужественно вторглись в земли персидские, перебили множество народу, сожгли селения и деревни и возвратились, сопровождаемые множеством пленных и обременные богатой добычей. {211}

Воины, скрывавшиеся в горах Хахтика, негодуя, что войска персидские дерзко нападают на крепости армянские, сделали вылазку в долину Тайка, где находилось тогда много войск царских, занимавшихся грабежом и хищничеством. Так как носились слухи, что в этих местах скрыты были сокровища князей армянских, Персияне немилосердно перерывали всю землю для открытия их. Там, в двух деревнях, наши храбрые увидели церкви разрушенные и сожженные до основания и это еще сильнее воспламенило их ревность и гнев, они бросились на врагов, разделили войско, смяли и перебили множество Персов, остальные же бегством спаслись из Армении. В этом блистательном подвиге Армяне потеряли князя Хмаяка, брата главнокомандующего Вартана. Он понесся в погоню за Персами, без малейшей заботы о своей жизни, и пал на поле брани мучеником за славу святой церкви. Храбрые же его товарищи продолжали преследовать Персов до последней возможности. После этого пораже-{212}ния войска царские не стали более бросаться безразлично на все места Армении и в особенности удерживались от нападений на церкви, как повелевал им царский приказ.

С своей стороны, укрывающиеся в недрах гор и в лесах Арцаха, тихо, мирно волновали все и всех: посылали гонца за гонцом к Гуннам, тревожили, воспламеняли войско их, напоминали им союз, в котором они поклялись Армянам быть святым исполнителем его, и сильно укоряли, что они не пришли участвовать в последнем сражении. Большая часть Гуннов с удовольствием выслушивала мирные воззвания Армян. Так как они не могли оправдать себя в поступке, что не явились на сражение; то потому, собрав большое войско, вошли они в землю Персов, разорили много провинций и возвратились к себе с богатою добычею и множеством пленных. Таким образом они доказали царю персидскому, что они отнюдь не отказались от союза {213} своего с армянами. Когда эти неприятные вести дошли до главнокомандующего Персов, он впал в сильный гнев и в особенности негодовал на несчастного Васака, которого считал главным виновником всех этих злополучий. Скоро за тем оставил он Армению и пошел обратно в Персию, откуда писал ко двору для извещения царя, ничего не скрывая, о настоящем положении дел их и приписывая все потери и весь вред вероломству Васака и его товарищей. Йездигерд, услышав о несчастных опустошениях Армении, стал размышлять о причинах, вызвавших эту великую войну. Он ломал себе руки, погружался в бездну размышлений и целые дни оставался немым для коварных советов. Искал причины этого великого события, говоря: «кто может ясно и откровенно пояснить мне все причины восстания Армении?» Великий министр двора царского, Мир-Нерсе, который знал это беззаконное дело, предстал перед царем и сказал ему: «Вот что скажу тебе, доблестный государь. Если желаешь {214} узнать всю истину; прикажи приехать сюда военачальникам Армении. Я уверен, что они приедут охотно и дадут тебе верные сведения об истинном положении дел». Йездигерд написал вследствие этого к одному из военачальников по имени Атрвормизд, служившему уже в Армении и товарищу по оружию Мушкана в последнем сражении, что он делает его марзпаном Армении. Он написал тоже Мушкану Нюсалавурту, что приказывает ему перейти вместе с остальными войсками в области Аланов, Лепника, Джегбов, Еджматаков, Таварспаров и Хибиованов и, наконец, во все места укрепленные, которые Гунны опустошили вследствие союза своего с войсками Армении. Царь горевал не только о разорениях и опустошениях в царстве своем и о потере добрых воинов своих; но еще более о разорении укрепленных мест (Дербенда), которые Персы в продолжении многих cтoлетий и с большим трудом построили на границе области Гуннов и которые теперь, в последнюю {215} экспедицию войск Вартана и Гуннов, разрушены были до основания, так что не было ни какой надежды восстановить их. В то же самое время он вызвал Васака и знаменитейших военачальников христианских ко двору.

Марзпан Атрвормизд прибыл по приказанию царя в Армению с расположением дружбы и мира. Он пригласил Саака Епископа области Риштуни приехать к нему и осведомить его обо всем, касающемся обвинений, которые возводили на Армян. Хотя этот Епископ уничтожал пиреи и жестоко обходился со служителями огня; однако, не колеблясь и без малейшего страха, предстал пред судилище марзпана.— Преподобный старец Муше, из фамилии Арцруни, который был Епископом в этой же области, получил тоже от марзпана подобное приглашение. И этот старец разрушал пиреи и также строго обходился с магами; что однако же не помешало ему явиться к марзпану. Еще двое других блаженных священ-{216}ников, из которых один назывался Самуилом, а другой Авраамом, уничтожали пиреи города Артамата, и отступник Васак велел заключить их заранее в темницу. Марзпан велел также и им, как и преподобным Иосифу, Леонтию, Каджаджу и Аршену явиться к нему. Допросив их обо всем подробно, марзпан написал откровенно ко двору верные ответы, которые получил и слышал сам.

Между тем, тотчас по получении повеления, Васак приехал ко двору, где, в свое оправдание выдумал разные небылицы. Он однако же не мог оправдать себя пред царем, который сказал ему: «по прибытии Христиан, я выслушаю вас всех вместе в судилище моем». После двухмесячного и двадцатидневного похода преподобные священники, скованные, прибыли в зимнюю резиденцию царя (в Сузу). Мир-Нерсе, главный управляющий царства, уведомленный о прибытии их, поспешил их видеть. Хотя откровенные {217} их ответы и свидетельство должны были быть ему неприятны, однако он не мог наложить руку на них и подвергнуть мучениям, потому что многие князья армянские владели еще укрепленными постами, и сам марзпан был не совершенно безопасен. Он велел обходиться с пленными с уважением. Он приказал марзпану с кротостью подчинить Армению, объезжать самому все города, собирать начальствующих и приказать им употребить все нужные средства к восстановлению спокойствия. Он хотел, чтобы Епископы взялись снова за управление и отправляли богослужение христианское торжественно, по прежнему их обычаю — приношение просфор и даров по прежнему обыкновению Христиан. Он уволил от налогов многие провинции, которые разорены и опустошены были войсками и отложил на некоторое время набор войск для кавалерии царской. Он увещевал монахов и иноков, которые разбежались по разным странам, возвратиться в свои монастыри; наконец этот марзпан вос-{218}становил обычаи и порядки Христиан совершенно так, как отправлялись они во времена их предков. «Двор уполномочивает меня, говорил он, покровительствовать имуществам и личности Армян, свободных, земледельцев, священников, которые выехали в земли отдаленные и торопить их возвращение».

Он писал эти обещания свои торжественными клятвами, прилагал к ним печать царскую и посылал в разные страны. Многие Христиане возвратились, вошли во владение своими землями и принялись за труды свои обыкновенные. Но что всего было удивительнее, он выпросил у двора указ царский, заключающий в себе позволение всем, приневоленным принять закон магов, возвратиться к церкви христианской. Так говорил царь пред всем двором своим: «те, которые не принимают добровольно богослужение героев, вооружают богов против себя, и я не могу одобрить их; я желаю отныне, чтобы все и каждый в религии {219} своей руководствовались собственною волею и собственным убеждением. Пусть всякий служит Богу, какому хочет. Все они подданные мои!» Такой смысл имел указ, посланный им по всему царству своему; когда услышали и удостоверились об этом указе, многие удалившиеся в разные страны, возвратились к своим местам. Но князья армянские, которые удалились в укрепленные местa Армении или в земли далекие, увидели восстановление Армении и в особенности свободы богослужения, ободрились и решились ехать ко двору. Они отправили посланных к марзпану Армении, чтобы уведомить царя об их повиновении ему. Марзпан не замедлил представить царю эту весть, и царь выслал князьям охранные листы, исполненные ласковых и приветливых слов и обетов в верности своих слов. Хотя князья и знали тиранское правление, способное на все обманы; но они желали причаститься страданиям святых и принять мужественно caму смерть, если бы это было нужно. Царь, услышав о доб-{220}ровольном повиновении князей, велел вести их без оков и совершенно свободными. И так, князья отправились к марзпапу с детьми своими, женами и всеми своими богатствами, поручили их его покровительству и сами поспешно отправились в зимнюю резиденцию царя. Пока царь пребывал в зимней своей резиденции — велено было по приказанию его, допросить вызванных Армян и Васака для узнавания причин бедствий Армении. Министр заседал как президент судилища и выслушивал одну сторону за другою. Допросы и ответы длились в продолжение нескольких дней; сторона отступников была побеждена. Князья наши представили письма, которые Васак и все князья—отступники, с ним бывшие, присылали им, чтобы сноситься с ними и действовать заодно для восстания. Были письма: одно из Грузии, другое из Албании, одно из Агцника, просьба к императору греческому, письмо к военачальнику Антиоху и на всех этих бумагах была приложена известная печать перстня {221} Васака. Также было доказано, что он участвовал в побиении магов в городе Зареаване. Армяне представили еще множество писем, уполномочивающих их на взятие крепостей, занимаемых войсками персидскими. «Он тогда был марзпан; мы слушались его приказаний; он еще отправлял послом ко двору Греции князя Атома из фамилии Гнуни, и этот самый Атом упрекнул его в том же, в присутствии всего судилища, и показал вверительное письмо, данное ему за собственною печатью перстня, бывшего в ту самую минуту на руке Васака. Мушкан Нюсалавурт со своими сподвижниками обвинял Васака в пролитии крови многих невинных после великого сражения, рассказывал, как он ложными клятвами заставил сойти соотечественников своих с укрепления в стан их, потом большую часть их перерезал по собственному своему произволу и обрекал невольничеству слуг и служанок царя. Он был обвинен сверх того в краже денег страны и податей, надлежащих поступить {222} в казну царскую. Многие товарищи отступника пришли в свою очередь и представили показания в преступлениях всех родов, совершаемых Васаком в Армении. Маги и служители, стражи пиреев, освобожденные из темниц Армении, были также призваны ко двору и подвержены допросу: «имеете ли и вы также, спросили их, обвинение против Васака?» «Ему обязаны мы, отвечали маги, жестоким обращением, которое мы претерпели; все неудачи войск царских — его дело, также как и смуты в Армении и утраты, понесенные казною царскою. Этот человек есть главный виновник всех несчастий». Близкие его родственники, которых он несколько раз обвинял пред cудом царским, пришли также в свою очередь и уличали его в преступных дружественных связях, существовавших тайно между им и царем Гуннов Ераном и царем паласаканским; Еран в эту эпоху вырезал персидское войско в Албании; набеги его доходили до самых границ империи греческой, откуда он {223} приводил толпы пленных и приносил богатые добычи, которые он взял в Греции, Армении, Грузии и Албании. Они прибавили, что царь Йездигерд, заметивши тогда тайное согласие царя паласаканского к проделкам Васака, осудил его на смерть; но Васак был в это время марзпаном Армении, советник врагов царских и сумел оправдаться. Так как родственники Васака знали хорошо все тайные козни и интриги его; то они высказали все пред царем. Говорили, что он с самого детства проводил всю жизнь свою в обманах, никогда не поступал по законам чести и был также коварен к близким своим как и к царю. Тогда же великий министр велел снять оковы с пленных священников и привести их пред судилище. Их было трое: Саак, Епископ области Риштуни, Иосиф Патриарх и священник Леонтий. Они предстали, на вопрос о Васаке, Саак отвечал: «те, которые отреклись истинного Бога, не знают по истине, что они сделают и что говорят, потому что мысли {224} их смутны и совесть помрачена. Они служат владыке своему без чести и изменяют ближнему без зазрения совести. Они настоящие сподвижники демона и ими совершает он злобу адской своей воли, как это явно видно в Васаке. Когда он носил еще имя Христианина, он скрывал наружно свои вероломства, и пагубное правление свое прикрывал он христианством. Считая его исполненным чести, вы почитали его более, нежели он заслуживал. Вы доверили ему Грузию, спросите Грузин, были ли они довольны. Вы отдали ему княжество Сюнийское, спросите родственников его, что скажут они об нем? Вы поставили его марзпаном Армении, которой завоевание стоило великих трудов вашим предкам — он разорил ее в продолжение года. Вы видите, когда он утратил славное имя Бога, которому он служил лукаво, все нечестия его обнаружились. Если он показал себя неверным пред Богом, пред кем он может являться правдивым? Преступления его давно были {225} вам известны, зачем же вы до сих пор умалчивали об них? Вы очень хорошо знаете причину тому! Мне кажется, что он радовал вас обманчивою надеждою. Нет, ни вы, ни ты и ни тот, который придет за вами, не увидят от нас исполнения этой несбыточной надежды. Делайте с ним, что хотите, и не спрашивайте нас более об нем». Министр, рассматривая про себя все эти доносы удивлялся все болеe и более этому процессу, который вывел наружу все вероломство Васака и вызвал всеобщее осуждение, заслуженное нечестивыми поступками. Он донес потом царю о всем ходе этого процесса. При чтении его донесения, которое было истинно, Йездигерд пришел в бешенство против Васака; однако воздержал себя от гнева с намерением, чтобы после подвергнуть Васака примерному наказанию. Царь хранил глубокое молчание в продолжение двенадцати дней, пока исполнены и окончены были все формальности судопроизводства. Был день праздничный, Йезди-{226}герд дал великолепный обед, на который приглашены были все вельможи и сановники царства. Васак был тоже в числе приглашенных. Отступник, следуя прежнему обычаю придворных церемоний, облачился в драгоценную одежду, подаренную ему Йездигердом, надел диадему и золотую шапку, опоясался тяжеловесным золотым поясом (камаром), осыпанном жемчугом и каменьями; вдел в уши серьги великолепные, надел на шею богатое ожерелье, а на плечи накинул соболью шубу, и так украсив себя всеми почестями этикета, отправился ко двору. Он великолепием своей одежды затмил всех придворных Йездигерда. Князья армянские, добровольно предавшиеся всем опасностям жизни и священники, приехавшие гораздо раньше, были вместе с князьями скованы и содержались у ворот Йездигерда. Они увидели Васака, великолепно одетого и в сопровождении толпы слуг, шедшего во дворец. «О, безумный торгаш, воскликнули они с состраданием, ты продал величие вечное {227} за пустые почести земли, которые скоро утратишь!» Войдя во дворец, Васак занял свое обыкновенное место в зале, в котором были все вельможи Персии. Вскоре после этого вошел в собрание великий камергер двора, от имени Йездигерда, обратился к Васаку и сказал: «царь меня прислал спросить тебя, от кого имеешь ты все эти знаки почести, и за какие заслуги получил ты их?» Потом он громко прочел ему определение суда, осудившего его, и стал упрекать его во множестве злодейств, которых и сами судьи его не знали. Он сказал ему, что он незаконно владел княжеством своим Сюнийским, «а предав на коварную смерь своего дядю Вагинака, ты завладел нacледиeм его могущества, выпросив на то согласия двора». Все военачальники, тут присутствовавшие, объявили себя против Васака и он до того был поражен и удручен этим, что не имел силы открыть рта в свое оправдание. Два или три раза выходили чиновники из залы, чтобы дать Йездигерду знать, что происхо-{228}дило в собрании. Результатом был смертный приговор отступнику. Тотчас явился и главный палач и, в присутствии всех вельмож царства, сорвал с изменника все знаки отличия, полученные от царя и, надев на него одежду приговоренных к смерти, сковал ему руки и ноги, и, посадив боком на кобылу, как обыкновенно садятся женщины, повел его и отдал в темницу, где находились государственные преступники. Князья армянские, святые Епископы и несколько членов духовенства содержались в той же темнице как бунтовщики; но они считали ни во что лишение свободы, ни грядущие мучения, которых ожидали; они удивлялись этому великому явлению, которое совершил Бог. «Мы сражались храбро, говорили они между собою, утешая друг друга; теперь мы должны быть твердыми в терпении. Слышали от отцов святых, что терпение есть начало всех добродетелей, и что высокая мудрость есть только любовь к Господу (Псал. 100). Но никто не может найти этой любви {229} без мучений. Продолжительность и полнота мучений умножает заслуги мучеников. И так теперь нам остается только молиться Богу. Мы снесем терпеливо все испытания и все искушения, Господь сам позаботится о нашем спасении. Мы знаем историю сорока воинов Ииcуca Христа, которые претерпели муки ужаснейшие: один из них, соблазненный наслаждениями бани, лишился венца мученического; но 39 других достигли царства, обещанного отцом небесным, к которому они стремились. Так товарищ наш Васак, который уже давно отделился от нас, сделался сподвижником демона. Теперь, когда душа его еще не отделилась от тела, он уже испытал преждевременные муки ада. Теперь он достоин не только слез святых; но и сожаления самых свирепых, жестоких людей в мире. Taк говорили они и слезы струились у них по отступнике Иисуса Христа. Потом снова пели они духовные гимны: «стократ лучше, пели они, возложить упование свое на Бога, нежели {230} полагаться на людей; стократно лучше уповать на Бога, нежели на все могущество земное. Все народы восстали против меня; я покорил их именем Господа» (Псал. 117). И снова ободряли друг друга и говорили: «мы убеждены в истине этих слов, мы не должны, братья мои, страшиться угроз язычников, которые в гневе своем хуже пчел, потому что ярость их обращается им же в погибель. Но мы беспрерывно призываем имя Господне и на него единого возлагаем свое упование».

Отступник Васак с завистью глядел на них — с какою великою радостью выносили они мучения: ясны, радостны были их взоры, как будто они были все еще при дворе; глядел на них и глубоко вздыхал он. Ему хотелось быть с ними; но он был отделен от святых мучеников и скован железом. Каждый день тюремщики влачили его как труп из угла и тащили на площадь, где выставляли его на показ всему народу и караванам, которые {231} глядели на него и бросали на него позор и стыд. Они обобрали его, и стал он таким презренным нищим, что принужден был питаться подаянием, собираемым его слугами. Все владения его были конфискованы; семейство его было обременено такими тяжкими налогами, что все драгоценные вещи, украшения жен, каменья отцов и предков были распроданы. И все еще не доставало, чтобы выплатить огромную сумму, которую требовала с него придворная казна. Он дошел наконец до того, что спрашивал, не скрывается ли сокровище в могилах предков его. И если бы они были, он не колеблясь отдал бы их, чтобы только избавить друзей и семейство от ужасного положения, в которое ввергнула их немилость Йездигерда. Пораженный и униженный со всех сторон, он впал в тюрьме в ужасную болезнь: тело его горело, в груди и во всей внутренности терпел он боли страшные и все тело стало гнить. Миллионы червей выходили у него из глаз и носу, он потерял слух и губы покрылись сква-{232}жинами. Мышцы рук утратили всю силу, пятки вывернулись наизворот; один только язык оставался невредимым, но признание раскаяния не переходило за уста его. Тело его издавало дух мертвечины так, что ближайшие слуги, воспитанные около него с самого детства, гнушались его и бежали, боясь приблизиться. Он умер наконец от удушья и низринут был в ад с ужасными муками.

Все друзья попирали его ногами, враги ругались над его трупом и ужасные его несчастья не могли еще насытить ненависти их к нему.

Тот, кто желал достичь престола Армении ценою преступлений, не имел даже места для погребения. Он умер как собака, и труп его влачили по улицам. Имя его не вписано в список Христиан и память его не отправляли в церкви пред престолом Господним. Нет такого рода преступлений, которых бы он не совершил в продолжение жизни, и не осталось {233} никаких убийственных мучений, которых бы он ни испытал в последние дни своей жизни. Я внес его в эту памятную книгу для того, чтобы внушить верным отвращение к таким грехам, каковы были у Васака и всякий, кто будет о нем читать, предавал бы его анафеме и остерегался подражать ему. {234}

 

 

[Исторический раздел] | [Егише - Оглавление] | [Библиотека «Вѣхи»]

© 2007, Библиотека «Вѣхи»